Операция «Подкатить яйца к Умино». Глава 2.

[Yasia2506]

Название: Операция «Подкатить яйца к Умино».
Автор: Yasia.
Бета: Своими силами.
Пейринг: Генма/Ирука, Ирука/ОЖП, ОМП/Ирука.
Рейтинг: R.
Жанр: Романс, ангст, флафф.
Статус: Закончен. 5 глав и эпилог.
Дисклеймер: Героев не имею, пользы не извлекаю, Кишимото втайне завидую.
Размещение: Только с разрешения автора.
Саммари: Пьяный Генма приставал к Ируке, но получил достойный отпор. Вот только с тех пор чувства Ширануи к учителю сильно изменились.
От автора: Написано для  A-nya_Ami, с подачи которой, собственно, этот фик и начал писаться.

Глава 2.
Ирука никогда особо не задумывался о сексе и всём том, что с ним связано. До семнадцати лет он вообще не уделял особого внимания этой теме, изредка позволяя себе подрочить в душе, и даже не мечтая о чём-то большем. Некоторые из приятелей пару раз пытались зазвать его в бордель, но, то ли у парня не было особого желания светиться в подобном месте, то ли он брезговал испытать на себе услуги местных юдзё, но в конечном итоге на уговоры Умино так ни разу и не поддался.
А через две недели после семнадцатилетия, по возвращению в Коноху с миссии сопровождения, его совратила уже немолодая куноичи, выступавшая напарницей Ируки и лидером их команды. Юноша не стал особо сопротивляться, когда Юкари-сан прижалась к нему своими пышными формами и стала нашептывать всякие пошлости на ухо. А уж когда штаны и бельё оказались на полу, а жаркий рот принял в себя начинающий наливаться кровью член, Умино было уже не до размышлений. Он, как говорится, расслабился и начал получать удовольствие от процесса.
Но, даже когда женщина, едва ли не вполовину превышающая весом хрупкого юношу, взгромоздилась на него сверху и, насадившись на истекающий смазкой ствол, начала изображать из себя лихую наездницу, Ирука не почувствовал даже отголоска каких-либо чувств. Хотя, и он готов был это признать, накрывший его оргазм был весьма впечатляющим. С Юкари-сан они переспали ещё несколько раз, но, понимая, что с молоденьким чуунином ей ничего в перспективе не светит, джонин переключила своё внимание на другие потенциальные жертвы своего очарования.
А для Умино факт разрыва с пышногрудой куноичи, казалось, не имел абсолютно никакого значения. На самом деле, так оно и было. Он не стремился заводить новые сексуальные связи с целью получения удовольствия или проведения сравнительного анализа поведения женщин в постели. Его и так всё вполне устраивало. Правда, когда полгода спустя бывший однокурсник, весьма уверенный в себе и своём обаянии, Наоки Шитака, предложил Ируке провести вместе ночь, чуунин отказываться не стал.
Спать с парнем оказалось полной противоположностью тому, что он испытал в объятиях Юкари-сан. Несмотря на то, что Шитака старался быть нежным и тщательно подготовил партнёра, некоторый дискомфорт после проникновения Ирука всё же ощущал. Хотя жаловаться на окончание вечера причин не было – полученное в итоге удовольствие в полной мере компенсировало все болезненные ощущения. Правда, задница впоследствии побаливала ещё несколько дней.
Месяц спустя Наоки предложил съехаться, и Умино, не долго думая, согласился. Вместе они прожили полгода. Не сказать, чтобы Ирука по уши влюбился, но тёплые чувства по отношению к любовнику испытывал. Наверное, именно поэтому, когда Шитака с понуро опущенной головой и поникшими плечами покаялся, что во время его отсутствия на очередной миссии заделал ребёнка молоденькой куноичи, и теперь вынужден на ней жениться, это стало для чуунина серьёзным ударом.
А вот когда Наоки попытался уверить его в том, что его чувства ни капли не изменились, и он готов и дальше продолжать в свободное от миссий и семьи время спать с Умино, удар по лицу получил уже самовлюблённый красавчик. Ирука даже сам от себя не ожидал, что будет бить так сильно, но результатом его удара стала вывихнутая челюсть и огромная гематома на лице Шитаки.
На следующий день после инцидента Умино подал Хокаге прошение о переводе его на другую должность, и уже к концу недели несколько десятков совсем ещё юных детишек восторженно называли его Ирука-сенсей. Не собираясь и дальше оставаться в квартире, которую они снимали вдвоём с Наоки (да и по финансам он сам уже не мог себе позволить подобное жильё), юноша переехал в общежитие.
Очередной «завал» с документами в штабе стал словно благословением с небес. Хотя сначала, когда начинающему учителю предложили на полставки подрабатывать в штабе, он сильно сомневался, стоит ли принимать это предложение. Ещё не до конца составив учебный план, он не был уверен, что справится с приёмом отчётов и составлением ведомостей. Но, видимо, Хокаге сумел разглядеть в юном шиноби потенциал, потому что со временем все до единого работники штаба едва ли не хором пели дифирамбы ответственному чуунину.
А сам Ирука, с головой погрузившись в отчёты и заботы о юных сорванцах, в попытках научить их основам применения боевых техник, на собственной личной жизни поставил жирный крест. Очень редко, и только по инициативе партнёров, он проводил с кем-нибудь ночь, чтобы наутро покинуть постель пригласившего его шиноби или коноичи и больше никогда в неё не возвращаться. Его бы воля, Умино сбегал бы в свою тесную комнатку в общежитии вообще сразу после секса, но подобное поведение казалось ему совершенно неприемлемым и отдавало трусостью.
Возможно, в некоторой мере так оно и было. Несмотря на показную невозмутимость и отрешенность после разрыва, поступок Наоки всё-таки затронул какие-то чувствительные струны в душе Ируки, которые отозвались болезненным звоном в его сердце. И если к бывшему любовнику чуунин просто проникся тёплыми чувствами, Умино даже не хотел себе представлять, что было бы, если бы он оказался по-настоящему влюблён в Шитаку.
Дни летели за днями, и в унылой жизни учителя почти ничего не происходило, пока однажды, жарким летним днём двери штаба не распахнулись, впустив на порог высокого блондина, сжимающего в зубах остро заточенный сенбон. Хитай вошедшего джонина был повязан задом наперёд, таким образом налобная пластина оказалась на затылке, а в том месте, где она должна была находиться по уставу, бандана была завязана в нелепый узелок с торчащими в разные стороны концами.
Вновь прибывший скользнул взглядом по находящимся в комнате штабистам и направился к столу Хагане, сидящего справа от Ируки. А с Умино творилось нечто непонятное. Не в силах отвести взгляда от красавчика, присевшего на стул перед Котецу, он любовался точёными чертами его лица, чуть приоткрытыми в улыбке пухлыми губами и прищуренными от яркого солнца глазами орехового цвета. Переведя взгляд ниже, на руки незнакомца, он даже на секунду усомнился, как такие изящные, длинные и тонкие пальцы могут держать в руках оружие. Но, судя по тому, что джонинские жилеты налево и направо в Конохе не раздавались, блондин на самом деле был хорошим бойцом.
Понимая, что чрезмерное любопытство чуунина и столь детальное изучение его внешности может не понравиться блондину, Ирука постарался переключить всё своё внимание на лежащие перед ним на столе отчёты. Он даже настолько преуспел в этом деле, что оторвался от внесения изменений в ведомость только тогда, когда дверь громко хлопнула, закрываясь за уходящим шиноби.
- Кто это был? – понимая, что ведёт себя несдержанно, но не в силах побороть собственное любопытство, поинтересовался Умино у складывающего отчёт незнакомца в стопку ему подобных Хагане.
- Это? О, Ирука-кун, - многозначительно подмигнул ему Котецу, который, в силу того, что был на пару лет старше учителя, иногда позволял себе называть его мальчишкой, - это спецджонин Ширануи Генма. Ловелас и сердцеед. По нему сохнет едва ли не половина населения Конохи, и не возьмусь утверждать, что только женская.
Почему-то Умино даже не сомневался, что услышит про светловолосого красавчика нечто подобное. Тем не менее, болезненное разочарование, накрывшее его после оглашения данного факта вслух, стало для Ируки полной неожиданностью. Что самое обидное, учитель и сам не ожидал от себя подобной реакции, особенно учитывая тот факт, что увидел этого самого Ширануи Генму впервые в жизни, а посему просто не мог испытывать к нему каких-либо чувств. Решив, что в такой большой деревне, как Коноха, они вряд ли будут часто пересекаться, Умино попытался выбросить облик сенбононосца из головы и снова вернулся к составлению ведомости.
Но проклятый джонин с иголкой в зубах прочно засел в его памяти. Иногда, просыпаясь по утрам с болезненным стояком, Ирука с ужасом понимал, что во сне снова сплетался на жарких простынях с блондином, цеплялся пальцами за его широкую спину, открываясь так сильно, отдаваясь так страстно. Ни с одним партнёром до этого Умино не чувствовал себя так раскованно, как в этих снах, где Ширануи Генма имел его во всевозможных позах. С остервенением дроча в душе, с горящими от стыда щеками, учитель понимал, что у него не было настолько ярко выраженных сексуальных фантазий даже в пубертатный период, когда у юных генинов вставало на всё, что шевелится.
Понимая, что ему не стоит даже пытаться очаровать сенбононосца, к ногам которого в любой момент готовы были пасть десятки, если не сотни, прекрасных юношей и девушек, Ирука постарался избегать Генму, чтобы не расстраиваться лишний раз, видя его в компании очередной пассии. Некоторое время тактика успешно срабатывала, поэтому за полгода они всего раз пять пересеклись в штабе. Благо, свои отчёты Ширануи предпочитал сдавать Котецу, поэтому Умино не боялся опозориться, начав заикаться от волнения в случае, если бы тот решил подойти к его столу.
Но ничто на свете не может длиться вечно. Так и попытки учителя избегать встречи с джонином вне штаба однажды просто-напросто не сработали.
Быстрым шагом, едва не переходящим на бег, Ирука возвращался домой с очередного дежурства. Возмущённое бурчание в желудке, который за весь день получил только чашку чая и бутерброд с сыром на завтрак, да ещё два впопыхах съеденных онигири в обед, подгоняло чуунина как можно скорее оказаться дома и разогреть оставшийся в холодильнике со вчерашнего дня рис с овощами. Резко поворачивая за угол в паре кварталов от общежития, он едва не врезался в нетвёрдо стоящего на ногах шиноби.
Еле сдержав готовые сорваться с губ ругательства, Умино поднял голову на застывшего напротив него мужчину и замер, словно парализованный. Всего в двух шагах от него стоял изрядно пьяный Генма. Но даже неадекватное состояние вовсе не портило его, даже наоборот, блестящие от алкогольного опьянения глаза и румянец на щеках придавали джонину ни с чем не сравнимое очарование. Ирука мог бы вечно стоять истуканом, любуясь красотой Ширануи, но тот неожиданно сделал такое, чего учитель уж точно никак от него не ожидал.
Протянув руку к Умино, медик дёрнул его на себя и впился поцелуем в рот. Больше от неожиданности, чем из-за чего-либо ещё, Ирука крепко сжал зубы, не пуская язык-захватчик внутрь собственного рта, и попытался вырваться из цепкой хватки сенбононосца. Но, словно поцелуя ему было мало, тот уверенно положил руку на задницу ошарашенного происходящим учителя, и сжал её, будто пробуя на ощупь упругость округлых ягодиц.
Сам не отдавая себе отчёта в том, что делает, Ирука всё-таки сумел вырваться из хватки Ширануи, после чего абсолютно автоматически, почти без замаха, но почему-то довольно сильно, ударил кулаком прямо в глаз распустившего руки джонина. Не оглядываясь, чтобы проверить, не преследует ли его отлетевший к стенке после его удара блондин, Умино за две минуты преодолел расстояние до своей комнатки в общежитии, где и просидел до самого утра, так и не сумев заснуть. Сам себя коря за несдержанность, он снова и снова прокручивал в голове случившиеся на улице события, и всё никак не мог понять, почему повёл себя именно так.
На следующий день, придя после академии в штаб, он услышал гуляющую по штабу сплетню о подбитом глазе Ширануи. Шиноби до хрипа спорили друг с другом, предполагая, кто мог оставить подобное «украшение» смазливому красавчику, но ни одна из версий даже близко не лежала с реальностью. Сделав вид, что его абсолютно не интересуют перешептывания коллег, Ирука с головой зарылся в отчёты, стараясь не отвлекаться ни на что. Наверное, именно поэтому появление в штабе самого героя сплетен стало для него полной неожиданностью.
Генма, усиленно делая вид, что наливающийся фиолетовым кровоподтёк под глазом - это деталь его повседневного облика, а не результат вполне заслуженного наказания, вразвалочку подошел к столу Хагане и плюхнулся на стоящий рядом с ним стул. В сторону Умино он даже не глянул. Ни единого раза. Учитель же замер на своём рабочем месте, опасаясь лишний раз вздохнуть. Он и так всю ночь терзался мыслями, какая кара его может ожидать. Известно ведь, что джонины не признают своих ошибок, зато бывают очень скоры на расправу. Ирука даже в некоторой мере вздохнул с облегчением. Лучше уж сразу получить по зубам в присутствии всего штаба, чем мучиться в ожидании – какую гадость придумает Ширануи, чтобы отплатить ему за полученное «украшение».
Однако медик вовсе не торопился бить Умино. Заполнив отчёт и отдав его Котецу, он покинул штаб, на пороге обернувшись и на секунду пристально посмотрев на учителя. Ируку словно мороз пробрал по коже. Он сам не мог понять, почему этот взгляд так сильно на него подействовал, но то чувство, которое он ощутил, вовсе не было страхом. К своему величайшему стыду, чуунин испытал возбуждение. Сам не зная, как досидел в штабе до вечера, он сразу же по окончании рабочего дня сорвался с места и помчался в сторону общежития, вызвав недоумённые переглядывания коллег, привыкших, что Умино засиживается на работе едва ли ни до полуночи.
Следующие несколько месяцев прошли довольно спокойно. Правда, иногда Ирука словно всей поверхностью кожи ощущал на своей спине внимательный, изучающий взгляд. Вот только, как бы стремительно и неожиданно он ни оборачивался, пытаясь подловить таинственного преследователя, заметить наблюдающего за ним шиноби ему ни единого раза не удалось…
Иногда, лёжа бессонными ночами в постели, он сам себя убеждал в том, что у него и раньше не было ни малейшего шанса стать любовником Ширануи, так зачем же сейчас изводить себя бессмысленными терзаниями. С жаром доказывал своему второму я, что одноразового перепиха ему было бы недостаточно, а о полноценных отношения с таким популярным парнем, как Генма, не стоило даже и мечтать. Но проклятый внутренний голос упорно нашептывал ему, что не стоит опускать руки, напоминал о детских проказах, которые всегда сходили ему с рук. Вот только Умино понимал, что он давно уже не ребёнок, так что веры в сказку со счастливым концом в его душе оставалось всё меньше и меньше.
Но вот наконец-то настал тот день, которого он неосознанно ждал уже третий месяц. Как обычно засидевшись с отчётами до глубокой ночи, Ирука нервно вздрогнул, когда дверь в штаб громко хлопнула, закрываясь. Подняв голову от сводной ведомости, над которой он корпел с самого утра, учитель наткнулся взглядом на чудесные глаза орехового цвета, о которых так долго мечтал. Около двери, внимательно глядя на чуунина, стоял Ширануи Генма собственной персоной.
«Ну что, допрыгался, зайчик? Сейчас огребёшь по самое не балуйся», - подумал Умино, напряженно глядя на приближающегося к нему с абсолютно не читаемым выражением лица шиноби. «Убить – не убьёт, но покалечит изрядно». Но понимая, что не пристало показывать свою слабость перед кем бы то ни было, а особенно перед блондином, Ирука собрал всю свою волю в кулак и постарался выглядеть собранным и невозмутимым.
- Вы что-то хотели, Генма-сан? – на удивление, голос не срывался и не дрожал, чему учитель был несказанно рад.
- Да, хотел, - нервно подобравшись, ожидая нападения, Умино никак не ожидал, что когда-нибудь услышит от джонина те слова, которые тот в конечном итоге произнёс: «Я хотел попросить прощения за своё недостойное поведение той ночью».
Вовсе не требовалось уточнять, какая конкретно ночь имелась в виду. Лихорадочно соображая, что бы такое ответить, Ирука не придумал ничего лучшего, чем сообщить напряженно замершему в ожидании ответа Ширануи, что его извинения приняты.
– Это всё, что вы хотели мне сказать? – уже не так сухо поинтересовался он, заметив, что Генма не торопится покидать помещение штаба.
- Да я ещё отчёт хотел сдать, - джонин явно чувствовал себя не очень уютно, нерешительно протягивая учителю свёрнутый в трубочку на манеру свитка бланк, - но если сегодня уже поздно, то я его и завтра могу занести.
- Да что уж там. Раз принесли, то сдавайте, - обрадовавшись смене темы, Умино протянул руку к бумагам.
От счастья не соображая, что несёт, он начал жаловаться Ширануи на безответственность некоторых шиноби, из-за которых страдает отчётность, но вовремя опомнился и замолчал. Сосредоточившись на изучении бланка, заполненного каллиграфическим почерком, уже три минуты спустя учитель с удовольствием поставил на грамотно заполненном отчёте штамп и положил его на край стола.
- Отчёт принят, - выдал Ирука стандартную фразу, которую ежедневно говорил десяток раз. – Спасибо за проделанную работу.
Возможно, ему показалось, но на лице медика, резко развернувшегося и стремительно скрывшегося за дверью после этих слов, на мгновение мелькнула счастливая улыбка. Впрочем, не собираясь тешить себя лишними иллюзиями, Умино постарался как можно скорее выбросить образ улыбающегося Ширануи из головы.